Эдуард ДВОРКИН
ЛЮДОЕД
 
С некоторых пор перед домом стала прогуливаться негритянка.
Высокая, иссиня-черная, в национальной яркой хламиде, она была беременна
той характерной африканской беременностью, когда живот, выпирая из-под
ребер, спускается мешком до самых коленей.
Проходя под окнами Людмилы Петровны, черная женщина старалась заглянуть
в них, всякий раз скаля зубы и облизываясь.
- И чего паясничает! - возмущалась Людмила Петровна. - Ты бы сходил,
прогнал ее! - говорила она мужу, точившему по обыкновению ножи у себя в
комнате.
- Не могу! - смеялся Арсений Арсеньевич, пробуя очередное лезвие. -
Асфальт общий!
Муж был белозубый, мускулистый, жизнерадостный. Людмила Петровна вышла
за него по любви и сохраняла это чувство несмотря ни на что. В поведении
Арсения Арсеньевича было много непонятного. Он принципиально не ел дома,
только пил чай, столуясь где-то на стороне. По ночам выскальзывал из
квартиры, а возвращаясь под утро, сразу шел в ванную, долго мылся и
стирал одежду. Всех людей Арсений Арсеньевич разделял на худых и
упитанных. Первых не любил, вторым симпатизировал.
- Смотри, какой молодец, - показывал он жене на понравившегося
прохожего. - Килограммов на девяносто потянет, не меньше!
Окружающие относились к мужу по-разному, а вот худосочная Нина
Васильевна, жившая на одной с ними площадке, прямо-таки Арсения
Арсеньевича ненавидела.
- Он у вас людоед! - убежденно заявляла она Людмиле Петровне. - Я точно
знаю. Да вы, наверное, и сами такая...
Арсений Арсеньевич хохотал, махал на жену руками.
- Ну прям! - выкрикивал он, отдышавшись. - Мужа я у нее съел!.. Со всеми
потрохами!..
Полноватый сосед и впрямь исчез при загадочных обстоятельствах. Вышел
как-то ночью в круглосуточный магазин и не вернулся.
Людмилу Петровну мучили сомнения.
- Скажи, Арсений, - пробовала она начать трудный разговор, - а почему у
тебя в гараже постоянно какие-то кости, кровь?
- Да я там уже сколько не прибирался! - смеясь, закрывал тему муж. -
Мало ли, чего там поднакопилось, мусору всякого...
По-прежнему, дождавшись, пока она задышит глубоко и ровно, он уходил
ночью, а потом, на рассвете осторожно ложился рядом, и Людмила Петровна
слышала, как кишечник мужа бурчит и стреляет.
Дурные мысли она отгоняла работой, уходя в нее с головой. Людмила
Петровна была акушер высшей квалификации, заслуженная повитуха
Республики. Среди ее многочисленных пациентов были животные и мужчины.
Ей приходилось родовспоможествовать в институте микробиологии, где
зачастую не могла разродиться какая-нибудь редкая бактерия, а однажды
специальной ракетой Людмилу Петровну экстренно доставили на
международную орбитальную станцию, где преждевременные роды начались у
космонавтки-француженки. К сожалению, сама сапожница ходила без сапог -
детей у Людмилы Петровны не было...
А негритянка, то исчезая, то появляясь, опять заглядывала в окна,
облизывалась и скалила зубы.
- Людоедка! - объясняла всем скелетоподобная Нина Васильевна. - Клиентка
Арсеньева. Он ей остатки человечины продает... сама видела. И мужа моего
они так...
Заставить соседку замолчать, отмести ужасные наветы Людмила Петровна не
могла. Как-то возвращаясь с работы, она встретила негритянку,
прижимавшую к животу выпачканный чем-то красным большой полиэтиленовый
мешок. Таких мешков больше не было ни у кого. Особо прочные, с эмблемой
французской аэрокосмической корпорации... подарок, врученный ей на
орбите счастливой новоиспеченной мамашей...
Однажды, в свой выходной день Людмила Петровна сидела у окна. Настырная
африканка, придерживая руками огромный живот, скалилась и смотрела на
нее... и вдруг широкое черное лицо перекосилось... она начала оседать,
заваливаться набок... взбрыкнула длинными стройными ногами. Людмила
Петровна поняла - начались роды.
Верная профессиональному долгу, она подхватила акушерский чемоданчик и
выбежала из квартиры.
Все произошло очень быстро. Роженицу оттащили на газон. Людмила Петровна
привычно щелкнула щипцами, потянула плод на себя и едва не выронила
младенца на траву. Это был мальчик, очень крупный и белокожий. Получив
шлепок по мягкому месту, он, в отличие от всех остальных новорожденных,
не заплакал, а рассмеялся прямо в лицо Людмиле Петровне.
Поблагодарив акушерку на ломаном русском, африканка, ничуть не
удивившись обстоятельству, завернула ребенка в широкий подол и тут же
удалилась.
Вернувшись домой, Людмила Петровна расплакалась. Она могла простить мужу
все, кроме измены.
- Ее зовут Джульетта Мбвану, - изготовившись к долгому расссказу, начал
Арсений Арсеньевич. Непривычно серьезный, он сидел в кресле и вертел
носами модных крокодиловых штиблет. - Она приехала с Островов Зеленого
Гнуса. Пылкой африканской девушке было одиноко и неуютно в бескрайних и
заснеженных российских просторах, ей требовался мужчина, способный
понять ее и разогреть. - Муж встал, приладил к стене оторвавшийся кусок
обоев. Людмила Петровна, не отрываясь, смотрела в его напрягшееся лицо.
- Претендентов оказалось навалом, - вновь усаживаясь, продолжал Арсений
Арсеньевич, - но ни одному из них не удалось поселиться в ее большом и
любвеобильном сердце... и вот, как-то, Джульетта забрела в
круглосуточный магазин и там увидела Ипатьева, нашего бывшего соседа -
исчезнувшего мужа неудобоваримой Нины Васильевны. Мгновенно вспыхнувшее
чувство закружило, завертело обоих, бросило мужчину и женщину в объятия
друг друга. Домой, к Нине Васильевне, Ипатьев уже не вернулся. Он живет
у Джульетты и просил меня сохранить тайну... как ты понимаешь, это от
него она и родила сегодня...
От сердца у Людмилы Петровны отлегло, но множество вопросов еще
требовали своего разрешения. Она решила идти до конца.
- Но при чем здесь ты? - заторопилась она. - Зачем она приходила сюда?
Почему мои мешки, и что было в них? И эти твои отлучки по ночам? Зачем
тебе ножи? Эта постоянная кровь, кости? Почему ты не ешь дома? Чем
переполнен по ночам твой желудок?
Арсений Арсеньевич мягко, успокаивающе улыбнулся.
- Много лет я отработал в бюджетной организации, - со вздохом произнес
он. - Это было престижно, и ты гордилась мужем-конструктором. Но времена
изменились, а одним престижем не проживешь. Я уволился с безденежной
службы и пошел на мясокомбинат, в ночную смену, забойщиком крупного
рогатого скота. Там, кстати, и питаюсь. Ипатьев посылает ко мне
Джульетту за свежей козлятиной, до которой охоч. Я не решался рассказать
тебе правду, прятал мясо в гараже... ты ведь вегетарианка и не
употребляешь его в пищу... Прости меня, дорогая!..
Арсений Арсеньевич красиво склонил голову, и Людмила Петровна
автоматически поцеловала его в темя.
- Я хочу видеть Ипатьева! - сказала она.
Тем же вечером они переступили порог уютной, отделанной под бунгало
комнатки. Ипатьев и Джульетта были рады им, маленький белокожий
Джульбарс узнал Людмилу Петровну и тоже очень обрадовался. Они отлично
провели вечер. Выпили кувшин пальмового вина, потанцевали в перьях под
тамтамы и тростниковую дудку.
Людмила Петровна окончательно успокоилась. По своим каналам она устроила
потерявшую рассудок соседку в психиатрическую клинику, откуда Нину
Васильевну обещали больше не выпускать. Ипатьев перевез новую семью на
старое место, они очень сдружились и ежевечерне ходили друг к другу в
гости.
Однажды, вернувшись от Ипатьевых, Людмила Петровна почувствовала себя
беременной. Обрадовавшись, она завела на себя медкарту и делала все,
чтобы ребенок получился здоровым и сильным.
Тогда же случилось и обстоятельство, вновь обеспокоившее ее. Заглянув по
надобности в гараж, Людмила Петровна обнаружила там с десяток
человеческих черепов. Немедленно вытребованный для объяснений Арсений
Арсеньевич со вздохом объяснил, что больше на мясокомбинате не работает
по сокращению кадров, а трудится теперь ночным сторожем в музее
антропологии, где за неимением денег зарплату выдают залежавшимися в
запасниках экспонатами.
Беременность протекала на "отлично", и ровно через девять месяцев
Людмила Петровна, застелив стол чистой клеенкой, приняла у себя
мальчика. Младенец был черный. Извиваясь в руках матери, он скалил зубы
и облизывался.
Арсению Арсеньевичу было трудно говорить.
- Теперь я вынужден признаться. - Он опустил голову, но больше в темя
она его не целовала. - Мой дед Оджукву Елдукву - чистейший негр и до сих
пор предводительствует пременем в Центральной Африке... Джульетта Мбвану
- моя родная племянница...
Людмила Петровна смотрела на широкий, сплюснутый нос мужа, его курчавые
жесткие волосы, матово-смуглую кожу...
- Что мне делать с младенцем? - спросила она.
- Обменяйся с Джульетой, - предложил Арсений Арсеньевич. - Тебе - белый,
ей - черный, все логично...
Ипатьевы не возражали, сделка состоялась, жизнь помаленьку входила в
русло, мальчишки росли, радуя своих отцов и матерей.
Людмила Петровна больше не любила мужа - все ее чувства теперь
принадлежали сыну... и еще ее стал привлекать Ипатьев, большой,
галантный и обходительный. Его отношения с Джульеттой к тому времени
потеряли былую страстность, и сосед едва ли не в открытую домогался ее.
Однажды, прогуливаясь ночью по пустырю (постепенно у нее выработалась
такая привычка), Людмила Петровна услышала крики и направила фонарь в
сторону, откуда они раздавались.
Арсений Арсеньевич, подмяв какого-то толстяка, пытался перерезать ему
горло.
- Он сам на меня напал! - кричал муж. - Я только защищался!
Людмила Петровна не стала разбираться.
Тут же была произведена рокировка. Обрадованный Ипатьев на крыльях любви
перелетел к ней, а Арсений Арсеньевич вместе со своей коллекцией ножей
оказался в объятиях Джульетты.
- Твой бывший муж и моя отставная подруга давно любили друг друга, -
объяснил Людмиле Петровне в постели Ипатьев. - Известные обстоятельства
мешали им соединиться, и только теперь они счастливы. В каннибальских
племенах браки между дядьями и племянницами считаются наиболее
продуктивными...
Жизнь, несмотря ни на что, продолжалась. Ипатьев оказался хорошим отцом
и мужем, хотя, не имея африканского корня, он в подметки не годился
своему неутомимому предшественнику.
"Плевать! - думала Людмила Петровна, извиваясь до рассвета от женской
неудовлетворенности. - Был бы человек хороший, остальное приложится".
Однако, не прикладывалось. И потому Людмила Петровна не слишком
расстроилась, когда Ипатьев исчез. Вышел как-то ночью в круглосуточный
магазин и не вернулся.
Лестница после этого оказалась залитой кровью, везде валялись
обглоданные кости, а на чердаке нашелся череп. Арсений Арсеньевич,
Джульетта и маленький Бану-Лахути бесследно исчезли.
В квартире напротив снова живет Нина Васильевна. Она пополнела, стала
модно одеваться и даже вышла замуж. Ее муж, психиатр и этнический китаец
Иван Иванович Ли, всегда низко кланяется Людмиле Петровне, встречая ее
на дороге. Однажды он небольно ущипнул ее за бедро, и Людмила Петровна
отчаянно расхохоталась.
Она знает, что китаец неравнодушен к ней и подумывает, не отбить ли его
у неприятной соседки.
 
с 1997 Эдуард Дворкин

© 1997 <Красная бурда>